Стихи публиковались в периодической печати, в журнале «Немига литературная», четырёх коллективных сборниках. В 1997 году увидел свет авторский сборник «Я это, Господи!». В 2011 -- второй сборник-- " Возьми крест свой!"
***
Рождайся!
В беззвучном крике,
На грани – memento mori.
Рождайся!
Страшат не лики –
Прибоя людского горечь.
Рождайся!
Никто не примет…
Смелее рви пуповину!
Рождайся!
Счастье не минет,
И горя – не вполовину.
Рождайся!
Полною мерой –
Страждущему – отмерено
Веры, любви и … доверия
К этому миру неверному.
***
Это -- прокрустово ложе – бренной – свободы!
Только в бореньи её постигаешь сласть,
Лишь в отрицаньи, в смятенной угрюмой заботе
Выдержать, выжить, спасти, не отдать, не упасть.
Это – каленым железом – для смертного – пытка!
Мёд утоленья желаний – на остром крючке.
Близко. Но мостик над пропастью – лезвие бритвы…
И -- пустота в твоем судорожном кулачке.
Это – тюрьма – твоя тёплая клетка. И сытая:
Скольких слизнула – вести ли растерянный счёт…
Окна открою встречь миру, слезами умытому.
Больно, как больно!! Долго ли, Боже, ещё?
***
Ваше Высочество, гость-Одиночество,
Письменный стол – Ваш престол.
Бездною чёрною лист перечёркнутый –
Духа гнетущий застой.
Пропастью глаз – зрите!
Над рабьей мыслью – парите!
Бичуйте, на дыбу прозрения вздёрнув,
Из немого рта вырывая корни
Слов -- продолжения снов!
И прорастает Любовь –
Яростна и непокорна!
Лейте жгучих сомнений яд
Расплавленным оловом в душу!
И нервный срыв, как разряд
Молний
Безмолвие ночи рушит
Аккордами позвоночной флейты.
Но в грозную полночь помните:
Ваша власть – от полной беспомощности,
Зажатой тисками сроков
Непонятых мной уроков.
От прямого, как меч, вопроса,
Выступающего проседью.
От просини
Глаз, обращённых внутрь, --
До краешка добрых утр,
До света распахнутых детских глаз,
До ясных «здесь», торопливых «сейчас», до неотступного «надо».
Ваше Высочество, гость-Одиночество,
Ваша раба Вам рада.
Смиренному Бог подаст,
Дерзкого – не предаст
И по заслугам воздаст,
Обрядив в терновый венец:
Не человек Певец…
А дома моей родины
не скребут небеса крышами.
И подростку «раз плюнуть» –
с подскока достать потолок.
Оттого ль так настойчиво
я душою стремлюсь всё выше,
Может, даже туда,
где – Бог?
И слежу зачарованно
за вольнокрылыми аистами:
Сверху кажется розами
пламенеющий чертополох
Мне, не жизнь свою – сказку о жизни –
в полёте листающей,
Вне обид,
вне потерь,
вне тревог.
* * *
Над Минском облака, как миражи:
В горах селенья-гнёздышки свивают,
Парят орлы, и местные стрижи,
Как водится, к ним в гости прилетают.
А солнце – словно зрелый апельсин,
Качается в ветвях небесной рощи.
Ведь не случайно вижу не один
Сияющий его движенья росчерк.
А в Минске пешеходы – муравьи,
И бег стремительный жуков-автомобилей.
Дремучий лес! И городские дни
Меж небом и землёю заблудились.
Посмотрят сверху: город – как мираж,
Людские гнёзда рвутся в небеса,
Где горный простирается пейзаж
И солнце жмурит весело глаза.
Приятного аппетита, дорогие гости!
ЮРОДИВЫЕ
1.
Своим путём идёт Родина.
Вместе с нею – её юродивые.
Её страдальцы, семьи-уроды,
Больная совесть больного народа.
2.
Перед Иродом он – урод,
Перед родом – юродивый.
И отводит глаза народ
Под святым принародием.
Забегает урод наперёд,
На груди рвёт рубаху,
И кричит, аж, конвульсия бьёт:
– Розы лягут на плаху!
3.
Запредельное это знание –
Свет в неверном мире теней.
…Темен смысл его предсказаний,
Только души – ещё темней.
4.
Словно душу толпы – «в бога мать» –
Осквернённый ветер полощет.
Что юродивому страдать
На базарной площади?
Коли не был бы, дурень, урод –
То-то б вышла потеха:
Подобрели б с пинков и народ,
И угрюмое эхо.
Полегчала б десница царя,
Хоть и Ирод он с роду,
И дурак разорялся б не зря,
А во благо народу.
Тут и плаха пришлась бы как раз,
Став уроку подмогой.
…Только Ирод ему – не указ:
Он, убогий, – у Бога.
5.
В глазах толпы юродивый –
Не «Ваше благородие»:
Ликом – не светел, не прям, как штык,
Зато, словно меч, востёр язык.
Говорит – складно.
И всё – не ладно:
Царя в голове у нас, мол, нет.
Царь на престоле – весь свет.
Ум наш непрочен, дух – увечен,
Клеймом покорности плоти отмечен.
Слышь-ка, и себя не жалеет:
Дурак, говорит, молчать не умеет…
6.
– У каждого, батенька, свой выход…–
Дворцовый лейб-медик склонил седины
И вскользь добавил, тихо-тихо:
– Впрочем, выходит: всё – едино.
А вам неймётся подраться за честь!
Тела нет целого – в колотых ранах.
Да, конечно, свой резон есть:
Умирать пристойнее,
чем от ран – рваных.
Ну, мерзавцы, скажем, ну, лицемеры,
Что ж, и Судный день им – не расплата.
Но поберегли бы Вы, право же, нервы:
Им Ваша боль – только в радость.
Ишь, как колотит Вас, как юродивого,
Прямо хоть на паперть, за-ради Бога…
А и человек спокойный, вроде бы…
Ох, терпеть придётся Вам
в этой жизни много.
Вот ещё повязочку закреплю малость,
А уж дальше – молодость Вам подмогой!
…Надо ж, благородство в людях осталось.
Мне уж казалось: забыли Бога.
7.
Вроде, не дурак. Не хром. Не слеп.
Даже, может быть, слишком глазаст.
С трудом добывает скоромный хлеб,
А нищему последнюю корку отдаст.
Ночь скоротав на маленькой кухне –
Из неё видны и вселенские дали, –
Заглянет за судеб край – и ухнет
Гулкое сердце в пучину печали.
И вырвется глотка из клещей молчанья,
Рванётся рука, как из оков,
И волком взвоет глухое отчаянье,
Немо крича сквозь толщу веков.
Не в нервы толпы – в тетрадку впишется
Всей жизнью оплаченное слово…
Лишь сердцем горькое слово услышится.
…Тем, которое слышать готово.
8.
Ваша правда – падший Содом!
Моя – павшая Троя…
Глаза не слезой застилает – льдом
От инфернального воя.
То зло срывает сердечную дверь,
Настежь добром открытую.
Настрой часы на отсчёт потерь:
Планета сползает с орбиты!
Уже и душа готова прочь –
От низости плоти грешной.
…Но рядом – Бог,
чтобы помочь
Выстоять ночь кромешную.
9.
Живёт человек, а что толку?
Что, конкретно, для пользы сделал?
Дорогу построил, торговую точку,
Своё основал дело?
Впустую такой талант пропадает!
Какие-то даже стихи пишет…
Не издают? – Так кто ж их читает?
А непризнанного – кто услышит?
У нас на Руси издревле ведётся:
Пророков нет в своей Отчизне.
Но настоящий – всегда пробьётся!
…После жизни?
1995 – 2010 гг.